Путешествие на край света: Белое море плескалось у ног

Все мы знаем, что каждый приличный человек, скопивший за зиму энную сумму и получивший отпускные, всей душой стремится на юг, чтобы показать другим страждущим на берегах тёплого моря своё белое тело и немного отросший пивной животик. Поверьте, мы с друзьями тоже такие и в своё время немало потоптали берега Азовского и Чёрного морей своими кроссовками и сланцами. На Каспийском ещё не были, но что нам может помешать…

Но в нынешнем году мы с Виталием Линьковым резко изменили маршрут и двинулись в противоположном направлении – к морю Белому, то есть на край белого света. Каждый из нас в своё время уже проезжал мимо него, двигаясь в поездах в сторону Мурманска и обратно. Но теперь мы решили самолично ступить на его скалистые берега, искупаться в его студёных водах и всем рассказать, какие мы герои.

Сергей Биндюг с нами не поехал, так как в мае был в водном походе по реке Чусовой, главной реке европейского Урала, а в июле убыл в Кисловодск, пытаясь пройти моим маршрутом на Большое и Малое Седло. И даже как-то обещал поделиться своим рассказом о путешествии по Чусовой.

Итак, мы с Виталием за трое суток начала августа приблизились к гранитным берегам огромной Северной Двины, искупались в её прохладных водах и затем посетили Историко-мемориальный музей Ломоносова в Холмогорах на Курострове, куда добирались на пароме. Потом долго катались по Архангельску, но, согласно карте, поняли, что тут в дельте Северной Двины, нам попасть на благословенные берега Беломорья не обломится. И потому двинулись за тридцать километров на запад, в город Северодвинск, к которому совсем вплотную подходят берега нашего вожделенного моря.

Избаловавшая нас прекрасная погода на южном берегу Белого моря показала свой нордический нрав. Мелкий дождь, нависшие суровые облака и полуштормовой с порывами ветер заставил нас плотнее закутаться в куртки. Искупаться в море взлелеянное ранее желание не проходило, но стало с каждой минутой ослабевать, пока вовсе не остыло в соответствии с промозглой погодой. Но каждый из нас подначивал друг друга фразами типа: «Что, слабо залезть в воду?!».

- Две тыщи километров проехать ради этого и не окунуться! Вот же оно перед тобой - великое северное море! А как же первопроходцы и воины древней Руси - новгородские ушкуйники - вдоль и поперёк осваивали эти берега?

Это уже мне Виталий нанёс запрещённый удар. Ибо я ему до этого вынес мозги, рассказывая об истории древней Новгородской республики. Я начал в отчаянии раздеваться.

- Я пошутил, - сказал Виталий, помогая мне вновь натянуть штормовку через голову.

А море у наших ног бушевало, накатываясь на берег. Никаких судов в акватории Двинской губы не было, только вдалеке, вроде бы, торчал горб какой-то подводной лодки, ведь Северодвинск ныне, впрочем, как и задолго до этого, - главный центр Российского атомного судостроения.

За два метра до полосы прибоя мы увидели на берегу небольшой замок из песка (значит, люди тут всё-таки отдыхают), который постепенно исчезал в воде. В тот вечер, прогуливаясь по неуютному берегу с каким-то серым песком, мы как-то особо не отметили про себя, почему этот песчаный замок исчезает, ведь волны до него не доставали.

Погуляв, поёживаясь ещё на ветру, заметили, что замок исчез. Но, наивные, не придали этому факту никакого значения. Нам пора было идти готовить ужин, а потом спокойно ложиться почивать. Чтобы там ни происходило, а ужин у нас строго по расписанию.

Не учли мы одного. Белые ночи тут ещё продолжались, а погода стала устаканиваться. Так что спокойного засыпания вечером при хорошем дневном освещении нам никто не гарантировал. Слава Богу, хоть северного сияния не было.

Рядом припарковался УАЗ «Патриот», и из него, не торопясь, выбрались мужчина и женщина, видимо, супруги. Прибывшие стали основательно и сноровисто разгружать свой автомобиль. На свет божий появилась большая свёрнутая резиновая лодка, её двигатель, палатка, шатёр-навес, канистры с бензином, водой, удочки и ещё с десяток туристически-рыболовных принадлежностей, в том числе и газовая плитка с котелком и ящики с посудой.

Закрепив лодку на передвижные колёса и накачав её от компрессора автомобиля, рыбаки погрузили в неё всё имущество. Но через час, маясь от бессонницы и приступив к просмотру боевиков по ноутбуку, мы так и не увидели возвращения женщины назад. Пустой «Патриот» сиротливо стоял на берегу.

Не увидели мы женщину и в двенадцать ночи, когда точно собрались спать. Виталий заметил: «Неужели с мужем уплыла ночью на рыбалку?» Иных вариантов я ему предложить тоже не мог. Мы как-то сразу прониклись этой ситуацией, вспомнили своих жён, в общем-то, созданий изнеженных и трепетных, представили суровое штормующее море, ночь, качку, удочки. И прониклись ещё больше.

…Утро разбудило меня криками чаек, свежим бризом и качающимися верхушками солнечных сосен. Слава Богу: солнце, тепло, можно идти купаться. Но пока вытаскивал вещи из кузова, готовил продукты к завтраку (а это был мой святой долг в поездке), осматривал окрестности, которые быстро заполнялись местными отдыхающими (а была суббота), вернулся Виталий, который шастал с фотокамерой по окрестностям и порядком подустал.

- Пойду, искупаюсь перед завтраком, водичка, наверное, прогрелась, видишь, как солнце палит, - вдохновенно произнёс он.

- Иди, я позже подойду.

«Патриот» всё так же стоял, как неприкаянный, рядом с нами. Никакого движения в нём и рядом не было. Значит, владельцы точно на рыбалке.

Возбуждённый донельзя Виталий прибежал через три минуты назад с криком: «Море ушло!».

- Куда? - Наивно спросил я.

- Отлив начался…

Господи! Ведь мы же об этом что-то слышали и упустили такой важный момент. Бросив всё, я устремился за ним на берег. Перед нашим взором предстала следующая картина. Белое море отступило, видимо, на полкилометра, обнажив широкую прибрежную огромную по ширине отмель, по которой беспечно тут и там бродили детишки с мамами, собирая какие-то ракушки. Вдалеке, едва видимые, покачивались лодки местных рыбаков. Плохо заметный вчера в туманной дымке остров обнажился во всём своём великолепии. Рядом с нами прошёл к воде ушедшего моря рыбак, согнувшийся под тяжестью лодочного мотора. Наверное, проспал. Ранним утром море плескалось бы у его ног.

Теперь сразу стало понятно, почему на наших глазах исчез замок из песка – вчера вечером был прилив, а мы беззаботно его не замечали, медленно бродя по берегу ввиду незаметно подступавшей воды. Говорят, что подобное бывает на Азовском и Чёрном морях, но я, сколько раз проспавший в спальнике на их берегах у кромки прибоя, так такого и не заметил.

Мы стояли, обозревая окрестности: теперь уже высокий берег, далёкий город, синее небо с лёгкими облачками. Урчащий желудок делал тонкие намёки, а идти за полкилометра к воде, чтобы в неё упасть, желания не появлялось.

Виталий глубокомысленно заметил:

- Море вечером вернётся. Куда ему деваться?! А вода ещё больше под солнцем прогреется. Видишь, никто не уходит. Ждут прилива.

Он, как всегда, был прав. Мы успели безмятежно позавтракать, плотно пообедать, посетить военный мемориал на острове Ягры, где мы и находились, поужинать, а уже затем бросились в море. Вода была градусов двенадцать, но Виталий так громко плескался в волнах, радостно нырял, энергично растирал себя солёной морской водой, что я тоже поневоле приободрился и даже как-то привык к её нешуточной прохладе. Но самое противное было то, что масса народа тоже плескалась рядом с нами, будто это крымское побережье. И потому, как только Виталий двинулся к берегу, я тоже быстренько выпрыгнул впереди него из волн Беломорья.

Вечером мы опять смотрели фильмы по ноутбуку. Потом обсуждали знаменитый исторический роман советского писателя Валентина Пикуля «Реквием каравану PQ-17», который он сам называл документальной трагедией. В июне 1942 года этот караван был почти полностью уничтожен немецкими подводными лодками и авиацией. Жалким остаткам его удалось вернуться в Архангельск и Северодвинск, который тогда назывался Молотовск. Валентин Пикуль в 1940-1941 гг. жил в Молотовске и сейчас в Северодвинске находится его дом-музей.

Ночью наши соседи-рыбаки так и не появились. Видимо, рыбалка у них случилась знатная. Утром мы уехали спозаранок. Хотелось завидно попасть в город Плесецк, где находится одноимённый космодром.

Нас провожали крики чаек и одинокий «Патриот». Мне почему-то вспомнилось, что русские люди на берегах Белого моря до сих пор называют себя поморами. А это совсем другое качество характера. Я жалею лишь о том, что не сфотографировал эту героическую женщину – жительницу южного берега Белого моря.